Текст дневника
Отзыв на коллективную работу К. А. Чернова
51 стр.
В два часа дня немец начал в баркасах форсировать реку Десна. Мы, по его мнению, были скованы артогнем, который он вел по Гурам. Наш командир партизанского отряда Сенченко Михаил Иванович сказал: «Товарищи партизаны! Отступать нам некуда, до фронта далеко, а до Бога высоко. Погибнем здесь все или не допустим до Гур ни одного паршивого немца!»
Мы открыли по воде Десны сильный минометно-орудийный огонь из имевшихся в распоряжении нашего партизанского отряда двух полковых минометов, восьми батальонных минометов, четырех пушек 45 мм и одной автоматической зенитной установки. Четыре баркаса, нагруженные минимум по пятьдесят человек, были потоплены прямыми попаданиями мин, но немцу все-таки удалось на левый берег Десны. Тут он очутился на ровном месте луга в очень невыгодном положении. Тут-то и заработали с высоты Гур наши станковые и ручные пулеметы, обливая их градом пуль. Бой длился четыре с половиной часа. Немцу не удалось продвинуться вперед к Гурам. Левая сторона луга была заросшей кустарником, куда и был брошен мой взвод автоматчиков. Мы фланговым ударом скинули остатки немцев в Десну. Так и не удался немцу этот маневр, а коломенцы, перейдя в контратаку, наголову разбили 108 Венгерскую дивизию, захватив генерал-майора, командира этой дивизии со всеми штабными документами. Весь Орловский большак от Коломенной и до станции Алтухово был загроможден разбитыми немецкими автомашинами и тягачами. Так здесь нашла себе могилу 108 Венгерская дивизия.
53 стр.
10 октября 1942 года моему взводу автоматчиков дается задание форсировать реку Десну в районе Сольки и атаковать ночью на правом берегу немецкий ДЗОТ. 11 октября в ночь на 12 октября форсируем речку Десна, оставляем ручной пулемет с расчетом из четырех человек для охраны переправы, а сами заходим с тылу, чтобы подойти незамеченными к ДЗОТу, ибо у них наблюдение ведется в сторону Десны. В 2 часа ночи тихо подходим к дзоту и забрасываем его в отверстие трубы гранатами. Из семи человек, находившихся в дзоте, остался в живых один унтер-офицер контуженный. Два пулемета и миномет были разбиты. 12 октября в 6 часов вечера немец был доставлен в штаб партизанского отряда имени Сталина.
16 октября все приносят подарки Родине в честь предстоящего праздника 7 ноября нам, взводу автоматчиков, ставят задачу, выполнение которой и будет считаться подарком Родине. Мы должны переправиться через Десну, выйти в деревню Островлука и запалить в ней два, три или четыре дома и вернуться в отряд. А из отряда наша артиллерия откроет огонь по горящим домам и разбросает пожар по всей деревне.
16 октября отдаю приказание командиру отделения Подольскому отправиться в район Симоновой Хатки и подготовить переправу через Десну между Дольском и Верхними Новоселками. 17-го в ночь на 18 октября переправляемся через Десну, с тылу заходим в деревню Островлука, запаливаем 3 дома, склад с хлебом и несколько скирд немолоченного хлеба.
Отходим на запад в Распасухский лес и на рассвете, пройдя деревню Выползово, вошли в Распасухский лес. Мы имели цель: прожить в этом лесу несколько дней, нанести несколько визитов близлежащим немецким гарнизонам и к празднику прибыть в расположение своего партизанского отряда, то есть в Брянский лес.
55 стр.
Распасухский лес никто из нас не знал – ни я , ни политрук мой Михайлов Алексей. Да в лесу мы жить и не собирались. Мы предполагали занять какую-нибудь деревню, постоять в ней суток несколько, а потом уйти в Брянский лес. Для этой цели политрук, взяв с собой несколько бойцов, отправился на опушку леса, чтобы днем ознакомиться с местностью и выбрать направление на ближайшую от леса деревню. Он пришел и доложил о том, что вокруг леса все поселки сожжены, только в одном направлении он видел село, куда мы и решили сходить. Вечером я отправляю трех разведчиков узнать, кто находится в этой деревне, разведать подходы к ней. Мое решение было такое: ночью, как только прийдут разведчики и доложат положение, атаковать внезапным ударом, если в ней есть противник. А если в ней противника нет, то просто занять ее и стоять в ней нужное нам время. Объясняю это политруку, он делает мне свое предложение. По его мнению, всю эту операцию нужно оставить до утра и начать ее днем. Он предполагает, что ночью кто-нибудь из немецких сподвижников, используя темноту, уйдет из села и доложит немцам. Они, конечно, не дадут нам спокойно там стоять. А если мы днем займем село, то из него уже никто не сможет ускользнуть. Да и днем нам лучше будет разбираться с семьями полицейских и немецких старост. Я, конечно, сделал бы все по-своему, но, прислушиваясь к ропоту бойцов, которые настаивали на моем предложении, я решил поддержать авторитет политрука и принял его предложение. Да и разведка не пришла по неизвестным нам причинам. Я приказал отдыхать до утра и на рассвете внезапно атаковать это село, в котором, по нашему предположению, находится небольшой гарнизон полиции.
57 стр.
Он, без сомнения, нами сразу же будет раздавлен, то есть разбит. Чуть только показался рассвет, как мы поднялись и тронулись в путь. Когда вышли на опушку леса, стало светло. Говорю политруку: «Ну, где же твоё село?» Он отвечает: «Вот за этой высоткой.» он вчера видел расположение одного села. Выходим за эту высотку – ошибка. Ничего поблизости не находим. «Черт бы вас побрал!» - возмущаюсь. Видимо, он принял за село пепелище поселка Дольск. Вдруг видим: по горелому поселку идут какие-то три человека. Узнаем в них своих разведчиков, сели, ждем их. А политрук полез на следующую высотку и там увидел село, которое мы искали. Дождались разведчиков. Оказывается, они заблудились в такой темноте и ночевали в стоге сена. Высылаю разведку с командиром отделения с такой задачей: поскольку ждать нам их некогда, они, если в селе никого нет, остаются там, а если что-нибудь обнаружат, то немедленно сообщают нам. Через некоторое время я поднимаюсь на возвышенность и вижу село Лошки (?), разведчиков наших не видно, видно, уже в деревне. Отдаю приказ командиру отделения Подольскому взять с собой четырех человек и отправиться на правую окраину деревни, к школе, подойти к ней кустами, идущими по низинке и неожиданно закидать ее гранатами.
59 стр.
Если в ней обнаружится противник, то выставить двух автоматчиков на краю деревни, а остальным двигаться в центр села. Политруку Михайлову взять четырех человек и двигаться на леву окраину села, там выставить двух автоматчиков, а остальным тоже двигаться в центр села. Я с тремя партизанами иду прямо в центр села. В таком порядке двигаемся. Я быстро достигаю амбаров в центре села, от домов примерно метрах в пятидесяти. Вдруг один из бойцов говорит: «Командир, смотри, по обе стороны дороги идут дзоты». Я присматриваюсь: на самом деле, по обеим сторонам дороги идут замаскированные дзоты, перед амбразурами которых мы очутились в самом невыгодном положении: на открытой ровной площадке. Только хотел я показаться из-за амбара, как вижу, что на дзоте уже сидят немцы и смотрят в нашу сторону. Во избежание больших потерь решаю использовать замешательство немцев и отойти в лес. Приказываю своим бойцам, не оглядываясь, отходить низиной вокруг пруда к лесу. Отходим, немцы смотрят на нас, как мы уходим от них, и молчат. Этак они отпустили нас от себя метров на 300. И только тогда они проснулись, когда поднялись наши разведчики, которые не дошли до села, а, заметив, часового, залегли, не предупредив об этом нас, как им было задано. А теперь, видя, что мы отходим, они тоже поднялись отходить.
61 стр.
Только тогда немец понял, в чём тут дело и открыл по нам из дзотов огонь, но уже было поздно: огонь из дзотов для нас был не опасен. Тогда немцы, поднятые внезапной тревогой, бросились нас преследовать кто в чем был. Мы в это время спустились в осушительную канаву и по ней незаметно для врага двигались к лесу. Как только канава легла в параллель селу, тут мы соединили все группы вместе. Приказываю всему взводу залечь в оборону по канаве и ждать подхода противника. Немец цепью, прочесав кустарник, идущий по низине, неожиданно подошёл к канаве. Подаю команду: «По фашистам – огонь!» Застрочил наш пулемёт, затрещали автоматы - и несколько немцев, взмахнув руками, повалились на землю. Раздаются несколько наших залпов. Немец, видя, что мы здесь остановились, стал флангами обходить нас для того, чтобы отрезать от леса. Но мы не увлеклись этим боем и следили за ними. Как только заметили движения на флангах, мы поспешно отошли в лес, нанеся здесь потери противнику 16 человек убитых. В лесу я не досчитался одного нашего узбека, который, оказалось, убежал с поля боя на Ореховский посёлок где, у него живёт жена. В эту же ночь мы отправились в своё расположение, в виду того, что не знаем расположения Ромасухского леса и не имеем никакого указания на пребывание в этом лесу. По пути с вечера мы заходим на Ореховский посёлок. Нам женщины сказали, что к ним сегодня прибежал один партизан нерусский, зовут его Филиппом, он находится сейчас у своей жены. Мы сразу поняли, что это наш узбек.
63 стр.
Приходим к его жене, спрашиваем. Она отвечает, что его нет и не было. И только на настойчивое наше требование она сказала, что он находится в соломе. Приходим и забираем его с собой. Спрашиваю:
- Что ты думал?
- Ничего я не думал.
- А вот если бы мы не зашли на Ореховский, а прямо бы ушли в Брянский лес, то что бы ты тогда делал?
- Я бы жил до зимы здесь у жены. А как замёрзла бы Десна, так пришёл бы в свой отряд.
- А где твоя винтовка?
- Спрятал.
Оказывается, он зарыл её в землю за два километра от своего места расположения. В эту же ночь мы по пути зашли в деревню Выползово, где задержали двух полицаев и Выползовского старосту. Несмотря на требование политрука расстрелять его, я решил отпустить, предупредив его, чтобы он старостой больше не был. Я принял во внимание, во-первых, его старость. Во-вторых, три сына его служили в Красной Армии. В-третьих, он выбран населением, на него не обижаются, а наоборот, заступаются (?) за него. И впоследствии я узнал, что он на следующий день пошел к немцам и заявил, что старостой он больше не будет. Что хотите делайте, хоть расстреливайте. По приходе в лагерь мне, конечно, от командира за то, что я отпустил старосту, был нагоняй. Почему, де мол, ты его не привел для допроса. Но я сам его опрашивал, а больше он ничего не знает.
В эту ночь мы дошли только до Фомчино, и нам пришлось дневать в поле, в лозе, недалеко от села, в котором стоит крупный немецкий гарнизон. На вторую ночь мы опять заблудились. Я вижу, что проводник водит нас вокруг Фомчино и не может вывести к Десне. Я говорю: «Ну, вас к черту, всех проводников, поведу сам!»
65 стр.
Посмотрел на расположение звезд и повел взвод на восток. К утру мы подошли к правому берегу Десны, к селу Дольск. Форсировать Десну нам затемно не удалось, а поэтому мы вынуждены были дневать возле села, в овраге. А в селе стоит гарнизон немецкий, держит оборону по правому берегу Десны. Приказываю на протяжении всего дня никому не спать. Два часовых, вооруженных беззвучными винтовками, никого не допускают на край оврага. Если кто-либо, хотя бы дети, должны быть немедленно сняты в овраг или убиты из беззвучных винтовок. Целый день рядом с оврагом курсировали люди: кто косит, кто жнет. Вечером мы двинулись вверх по Десне по направлению к деревне Верхние Новоселки, и через час мы уже были возле нее.
Послал туда разведку, которая принесла следующие данные: в деревне находятся 6 немцев и 15 власовцев, держат оборону в Верхних Новоселках. Решаю разгромить эту немецкую оборону и здесь форсировать Десну против Симоновой Хатки. В два часа ночи мы проникаем в деревню и, сняв часового, захватываем караульную.
67 стр.
Оставшимся в ней власовцам предлагаем сдаться, но они не принимают наш ультиматум и были все побиты гранатами, которые летели к ним в окна. Итак, вся деревня была очищена, только в правом дзоте остались немцы, но этот дзот не мешал нам форсировать Десну, и мы на пароме форсируем
Десну, а через час приходим на Симонову Хатку. Утром мы уже были в расположении своего отряда на Гурах, а через два дня меня отозвали в штаб партизанской бригады имени Сталина на Хатунцы, где получаю приказание принять группу агентурной разведки.
С первых чисел ноября 1942г и до декабря 1942г знакомлюсь с методом агентурной разведки. В это время в нашей партизанской бригаде был кризис с продуктами: паек выдавали по двести граммов хлеба да варили мороженую капусту.
С 15 декабря 1942г я со своей группой агентурной разведки отправляюсь в Рамасухский лес для вербовки агентуры в Почепском , Погарском, Унеченском и Стародубском районах и работы с ней. Прием от агентуры сведений и вражеской литературы, как-то: журналы и газеты, доставка их в особый отдел партизанской бригады. Одновременно работаю по созданию обоза продукции для Брянского леса.
25 декабря 1942года мы, объединившись, с диверсионными группами, делаем совместный налет на волость Радчино, где захватываем районный архив немецкой тайной полиции. Вся оборона была разогнана, большинство побиты, а часть осталась нетронута под видом возчиков, так как в это время в волости находился обоз крестьян, наряженных немцами для подводки боеприпасов на фронт.
69 стр.
В этой же волосы захватили двух немецких представителей. Один – по заготовкам льна, а другой – по мясозаготовкам от Трубчевского района. Конечно, оба тут же были расстреляны как изменники Родины.
27 декабря 1942года мы поехали на оперативное задание по агентурной разведке. На трех подводах по два человека через деревню Выползово. Только въезжаем в село, как вдруг неожиданно для нас по нам открывают огонь, мы, тоже не растерявшись, дали туда, откуда били по нам, несколько автоматных очередей. Оказалось, что после разгрома нашими Радченской волости, немцы стали устраивать засады по близлежащим от этой волости деревням. На одну такую засаду мы и напоролись, но особого вреда они нам не нанести. Они ранили наших двоих, а мы убили их командира засады.
5 января 1943года по приказу комбрига я со своей группой должен сопровождать заготовленный нами обоз с продуктами, который состоит из ста семидесяти подвод, нагруженных мясом, салом, медом, мукой и солью. Обоз предназначен для Брянского леса. Мы должны прибыть с обозом на Сольк, где нас должна встретить группа партизан из нашей бригады. Я, имея сведения, что правый берег реки Десны, по которому немец держит борону, минирован, приказал своим разведчикам взять на первую подводу три пары вожжей:
- Как только будете подъезжать к берегу Десны, связать все вожжи и таким образам управлять лошадью на расстоянии.
71 стр.
На самом рассвете мы подъехали к берегу Десны. Я ехал на второй подводе, а на первой ехал начальник обоза. Вторая подвода отстала от первой метров на 50, как вдруг я вижу: сверкнул огонек по направлению первой нашей подводы. Я было возмутился:
- Черт бы их побрал, - говорю,- подъехали к самой немецкой обороне и задумали курить!
Как вдруг раздался оглушительный взрыв. Тут-то я понял, что огонек был не от курева, а от взрыва капсюля мины. Первая наша подвода подорвалась на мине, но мина была не одна, тут их была полная серия мин, связанных между собой шпагатом. Разбуженные взрывами немцы открыли ураганный огонь из пулеметов и минометов из близлежавших справа и слева дзотов. Перекрестный огонь был настоко селен, что обоз наш закрутился и бросился обратно, а мины по берегу одна за другой продолжали рваться. Я вижу, что дело плохо, люди бросают подводы и бегут в Брянский лес, оставляя подводы на стороне противника. Я подаю команду: «За мной!» - и устремляюсь на своей подводе по тому месту, где подорвался наша первая подвода. Обоз весь стремительно двинулся за мной. Проезжая мимо того места, я подобрал двух разорванных наших бойцов. У одного оторваны обе ноги, а у другого одно туловище без головы и рук. Наши ожидали нас возле Глинска. Мы выехали правее Сольки километров на пять. Наши не могли понять, что за бой идет возле Трубчевска.
73 стр.
И только когда они поняли, что бой идет с нашим обозом, тогда они открыли с Сольки артогонь по немецкой обороне на правом берегу Десны от Трубчевска до Радутино (?) В 8:00 мы уже были на Сольке и не досчитались сорок подвод и тринадцать человек бойцов. В том числе, начальника обоза, к моменту нашего прибытия на Сольку прибыл для нашей встречи заместитель командира бригады по строевой майор Карицкий и приказал никого с Сольки на выпускать без его распоряжения. А у нас на своей подводе с пуд соли, мешок муки и килограммов десять сала. Это мы везли для себя, а он найдет, отберет… Надо во что бы то ни стало уехать вперед, тогда я кладу одного своего разведчика в подводу, накрываем его одеялом и везем как раненого. К обеду мы уже были в распоряжении своей бригады на Хатунце. Муку тут же отдали в семейный лагерь для того, чтобы нам приготовили водки, а через два дня меня переводят из бригады в свой отряд.
По переходу в отряд самогонка была готова, и мы устроили праздник, а на второй день меня назначают командиром диверсионно-подрывной группы. Для удобства действия избираю район своей дислокации Почеп – Красный Рог – Унеча – Погар – Стародуб. В эту же ночь отправляюсь в Рамасухский лес.
По прибытии на место поступаю в распоряжение начальника диверсионных групп, который дает мне другое задание: связаться с агентурой Унечи и Стародуба. После трехдневного отдыха я с двумя товарищами должен туда отправиться.
75 стр.
Однажды вечером приходит с задания один из партизан Герчей Павел и с ним полковой комиссар Халепо. Они рассказывают про какого-то безрукого Сергея. Я прислушался к их разговору и понял, что этот безрукий Сергей есть тот самый мой товарищ, с которым я бежал из Стародубской тюрьмы и нас содержали в сарае, в соломе, в деревне Плевки Унеченского района, которому и перебили руки выстрелами. Его отправили в Унеченскую железнодорожную больницу, вот он сейчас находится в деревне Решетки, у той самой племянницы Халепо, у который мы с ним сидели в погребе после побега из Стародубской тюрьмы.
Я решаюсь по пути заехать за ним, привезти в Рамасуху его, а отсюда отправить его в Брянский лес на аэродром, а там отправлить его домой на самолете к себе в Сибирь. В одну из ночей в конце февраля мы трое: я, Сергей Бурин и Павел Гергей отправляемся в Унеченский район в одну из деревень по заданию связаться с агентурой Унечи. В эту деревню мы должны прийти только ночью.
Расстояние от Рамасухи и до места нашего назначения около 80 километров и нужно пройти их, затемно прибыв на место. Мы видим, что нам не успеть и торопимся что есть у нас сил. На лошади, которую мы взяли в Рамасухе, мы доехали только до волости Михайловская, где лошадь наша упала. И мы вынуждены были ее бросить и взять себе других двух лошадей, а та издохла прямо на улице в Михайловске.
77 стр.
Как мы ни торопились,а успеть не смогли. Рассвело, а мы только подъезжаем к месту назначения. Но являться к агенту нельзя, потому что светло, по селу уже ходят люди. Мы можем подвести его и выдать себя.
Надо вертаться назад, а уже день и проезжать надо мимо четырех немецких гарнизонов, которых уже известили, что ночью проезжали партизаны. Они будут нас ловить на дорогах.
Едем назад, заезжаем в Михайловскую волость, едем по улице села, посередине валяется брошенная нами прошлой ночью лошадь, возле нее стоит какой-то мужчина. Подъезжаем, спрашиваем:
- В чем дело?
- Да вот, - отвечает,- ночью какие-то проезжие люди бросили лошадь.
- А ты кто будешь? – спрашиваем мы.
- Староста волости,- отвечает он.
- Так ты что ж, - говорит один из нас, Сергей Бурин, - не следишь за порядком в селе, у тебя здесь партизаны разъезжаются, а ты не видишь!
И поехали мы дальше. Но староста, очевидно, понял, кто мы есть. Только мы отъехали метров сто от него, как из переулка выбегает группа полицейских, человек двенадцать. Староста, указывая на нас, закричал:
- Вон они, стреляйте в них.
Но не успели полицейские и винтовок направить на цель, как на них уже летел град пуль, выпущенных из трех наших автоматов длинными очередями. И пять полицаев пали, срезанные нашими пулями, а остальным было уже некогда за нами гнаться, надо было помощь оказывать битым, но они сделали все те несколько выстрелов и убили под Буриным Сергеем жеребца, на котором он ехал верхом.
79 стр.
Он пересел к нам на сани, мы выехали за село, там по дороге в Погар стоял пустой обоз. Мы взяли у них двух свежих лошадей и поехали дальше на восток. Вдруг впереди из-за бугра показалась группа немце, ехавших нам навстречу. Мы видим, такое дело для нас невыгодно: нас только трое, а их больше двадцати. Повертываем строго на юг, в одну из деревень, и скрылись за бугром. Как только нас не стал видно из-за бугра, мы остановились. Немцы, видя, что мы поехали в деревню, решили опередить нас и поехали в деревню с другого конца, а мы повернули лошадей назад и поехали обратно на восток. Таким образом, мы обманули немцев.
Вот мы уже подъезжаем к Судости, как по дороге наперерез нам мчатся десять подвод полицейских из Бакланского леса. И началось между партизанами и полицией соревнование, кто вперед доедет до перекрестка дорог. Оказалось, мы вперед пересекли им дорогу и оставили полицейских метров на восемьдесят сзади себя. Тогда они открыли вслед нам огонь из пулемета и винтовок. Но мы скоро скрылись за бугром, спустились вниз и переехали речку Судость километрах в десяти от леса По дороге в лес нас ожидала немецкая засада из Волуицкого (?) гарнизона, но мы как все равно
чувствовали - не поехали этой дорогой, а взяли напрямик к лесу через Белоберезки и спокойно приехали в лес. А через часа четыре были уже в расположении своего лагеря. Так вот и не удалась нам на этот раз наша поездка.
81 стр.
А через два дня мне поручили попутно отправить полкового комиссара Халепо в деревню Решетки, где он будет в подполье работать по разложению немецкого тыла, а для меня это значит повторить вновь неудавшуюся мною поездку в Унеченский и Стародубский районы, а главное – ехать опять по этому же маршруту. Дело серьезное и очень опасное: творить дела там, где нет леса на пятьдесят километров и днем негде укрыться.
В назначенный час покидаем свой лагерь. Я, Гергей, Каплан и полковой комиссар Халепо прощается с товарищами. Быть может, больше не увидимся. До реки Судость засветло подбрасывают на лошадях, а дальше идем пешком. Идем прямым маршрутом по бездорожью, сокращаем себе путь, и в шесть часов утра приходим в назначенное место, в деревню Постряково Стародубского района. Приходим к одному лейтенанту, жившему в этой деревне, стучимся, вызываем его во двор. Оказывается, у него сейчас оставаться нельзя, у него есть в доме посторонние люди, которые не должны нас видеть. До рассвета остается один час.
Мы говорим: веди нас к монашенке, жившей в этой деревне и связанной с нами. Он говорит, что к ней тоже сейчас нельзя, у нее гости. Тогда запрягай лошадь и вези нас быстрее в Решетки (от этой деревни до Пестрякова три километра), к учительнице Суглобовой (это наш агент). Мы ложимся в сани, он нас закрывает сеном и везет в деревню Решетки. Воз завозит прямо в крытый двор.
Суглобова еще спала. Когда мы постучались, она открыла. Заходим в дом, у нее семья небольшая: она и две девочки, одной 12 лет, другой 10 лет, дом небольшой – 6Х8 метров. Суглобова тут же приготовила нам завтрак, за завтраком угощает нас самогонкой очень крепкой.
83 стр.
В восемь часов утра Суглобова с дочерьми уходит в школу, а нас, те сть дом с нами, запирает на замок. Мы остались в доме одни, хозяева, запертые на замок. В 17 часов вечера приходит Суглобова, говорит, что нам надо куда-то перейти от нее, так как к ней может зайти директор школы. Решаем перейти к другому нашему агенту, бывшей жене начальника Стародубской полиции, и ночью переходим к ней. У нее большой дом и погреб прямо в крытом дворе. Так вот и работаем: днем сидим в погребе, а ночью работаем с агентурой то по Стародубскому району, то по Унеченскому району. И так продолжается в течение двух недель.
К нам приходят ночью агенты, получают от нас задания и взрывчатые вещества и мины, а нам приносят разные сведения, нужные нам и немецкие газеты и журналы. Тут мы завязываем связь с некоторыми полицейскими из Кривошеевского стана, из города Стародуба и Унечи. Своего бывшего товарища по побегу из Стародубской тюрьмы я здесь не нахожу.
Спрашиваю, где здесь Сергей, что без рук, а мне отвечают, что он утопился.
Через две недели мы, нагруженные разной корреспонденцией, возвращались в Рамасухский лес. Мы взяли у одного старосты двух хороших лошадей и за ночь доехали до Рамасухского леса, а к обеду нас уже радостно встречали наши товарищи.
85 стр.
В феврале 1943 года, когда наши войска освободили Курск и Севск, наши танковые соединения прорвались в Брянский лес и местами вышли на побережье реки Десна, мы получаем радиограмму от объединенного штаба немедленно выехать всем группам из Рамасухского леса в Брянский лес для встречи с частями Красной армии. Оставив в Рамасухском лесу только больных, не могущих передвигаться своими силами, за которыми будет выслан транспортный ночной самолет, согласно этой радиограммы нам нужно немедленно выехать, но все пункты, где мы ранние переезжали
через речку Десна, были минированы и оборона немцев была усилена настолько, что с нашими силами нечего было и соваться. Поэтому мы решили лучше сделать пятьдесят километров лишних, чем нести бесполезные потери. Решили ехать под самый город Брянск и там перейти через реку Десна. Но тут придется нам переходить немецкую оборону в двух местах на Десне и Навле, но зато гораздо слабее, а главное – они здесь не ожидают нас. Так мы и сделали.
Все сели на подводы по четыре человека и тронулись по прямой на девяносто восемь километров, и к утру мы уже были возле Десны в районе Гавани. А когда рассвело, мы уже были на берегу Десны. К двенадцати часам мы приехали в расположение партизанского отряда «Смерть немцам оккупантам».
87 стр.
Здесь, в этом отряде, мы должны отдыхать до вечера, так как днем ехать дальше нам нельзя: впереди немецкая оборона по правому берегу реки Навля. Отдыхаем до вечера. Я решил осмотреть знаменитую оборону лагеря партизанского отряда «Смерть немецким оккупантам», где партизаны этого отряда, осажденные немцами в начале зимы 1943года, вели непомерные бои. В течение четырех суток немцы штурмом со всех сторон пытались взять партизанский лагерь.
Более полторы тысячи убитыми обошлась немцам эта четырехдневная осада партизанского лагеря «Смерть немецким оккупантам». Больше шестисот трупов немцам даже не удалось вытащить из-под огня партизанских дзотов. Волки продолжали их растаскивать до самого лета. И тогда на помощь партизанам отряда «Смерть немецким оккупантам» подошел другой партизанский отряд. Немцам пришлось не только бросить осаду, но и, спасаясь бегством, бросая вооружение, отойти на правый берег Десны. Вечером мы покинули этот знаменитый лагерь, в час ночи переехали Навлю с немецкой обороной, в шесть утра мы приехали на Симонову хатку, в расположение партизанского отряда имени Александра Невского. До обеда там отдыхали, а потом выехали в свой отряд на Гуры, и в четыре часа дня мы прибыли в свой партизанский отряд имени Сталина.
89 стр.
В Брянский лес мы приехали, но частей Красной армии не застали, они отошли к городу Курску, потому что в Брянский лес прорвалась только танковая часть, а пехота и тылы остались. Поэтому танкисты были вынуждены вернуться к своим тылам.
На второй день командир отряда говорит мне:
- Ну, теперь куда ты пойдешь?
- Мне, товарищ командир, нужно отдохнуть. Я думаю пойти на станковый пулемет.
Со мной идет на станковый пулемет старый пулеметчик, мой бывший политрук Михайлов Алексей. Первым номером пулеметчика – тоже старый командир партизанского отряда Маленкова Козарев, он из этого самого пулемета еще в 1941году поливал свинцовым дождем немецкий карательный отряд в селе Радутино. Тут мы разбили этот отряд эсэсовцев, захватили там три пушки и пять пулеметов. Пулеметчик Козарев за этот бой был награжден правительственным орденом Красного знамени. Четвертым номером пулемета – мой товарищ, лучший разведчик отряда и бригады, старый кавалерист Бурин Сергей Федорович. В общем, весь наш расчет собрался из самых лучших людей бригады имени Сталина. И в скором времени мой пулемет показал себя на деле.
91 стр.
В боях в Тарасовке – Шемякино. В первых числах марта, то есть 14 марта 1943года, мы всей бригадой выдвинулись на исходную позицию в Брасовском районе, против сел Тарасовка, Шемякино. В операции по этому району должны участвовать несколько партизанских бригад: имени Сталина, «За Родину!», имени Ворошилова, 1-я и 2-я, это примерно около 15 тысяч партизан. Утром в назначенный час мы прибыли на Стеклянный,это возле станции Кокаревка, в два часа дня начинается движение. Боевые колонны растягиваются на десять километров: движутся разведчики, автоматчики, минометчики, пулеметчики, артиллеристы, птровцы , партизанские кавалеристы и боевые пешие подразделения. Кажется, никакая немецкая сила не устоит против это закаленной во многих боях силы. Наш отряд замыкает всю эту боевую колонну. Я и мой друг Сергей Бурин идем сзади всех за своей подводой, нас догоняют комиссар нашего отряда и комиссар бригады. Наш комиссар говорит нам, обращаясь к Сергею:
- Ну как, Бурин, думаешь, возьмем этой силой?
- Да,- отвечает Бурин, - этой силы да хорошего председателя сельсовета - так могли бы гору свернуть.
- Слышишь, что он говорит!- сказал нам комиссар комиссару бригады.
Не доехав до места наступления за три километра, остался командир бригады со своей свитой, а за километр до места наступления остался командир отряда со своей свитой. И так рассеялись все, а наступать досталась доля только нашему взводу.
93 стр.
Нам поставили задачу: своим пулеметом прикрывать наступающий наш взвод, то есть заглушить две огневых пулеметных точки противника в дзотах, мешающих наступить нашему взводу, что мы и выполнили блестяще. Мы не дали немцам вести огонь из пулеметов двух дзотов по наступающим партизанам. Через пять минут после подачи сигнала к наступлению наш взвод ворвался в село Тарасовку. Немцы, застигнутые врасплох, бежали из домов в одном нижнем белье. Наши гранаты летели в окна домов, где размещались немцы, а их было там немало, по данным разведки бригады «За Родину!» в этом селе находилось три роты власовцев, это примерно около 800 человек, а на самом деле оказалось иначе.
Перед нашим наступлением в это село прибыло еще пятьсот человек немцев, таким образом, силы оказались во много раз превосходящими наш взвод, который состоял из тридцати восьми партизан. Как только ворвались в село, тут же послали двух человек с донесением к командиру отряда: как быть? По улице села оказались дзоты, который мешают нам продвигается по селу. А тут ещё на наше несчастье разорвался наш ротный миномет, и ранило четырех наших партизан и двух убило. Нужно из села вынести их в лес, а очищать село уже некому, а в нем полно немцев.
95 стр.
Мы вышли из села, не дожидаясь ответа от командования, вновь войти в село не было никакой возможности, ибо противник пришел в себя и занял оборону, давно им приготовленную. Кроме того, он открыл такой заградительный огонь из своей артиллерии, что не было никаких сил держаться на подступах к этому селу. В этом бою мы сделали потери за всю партизанскую историю. Мы потеряли двух убитыми и двадцать пять ранеными. Это только наш партизанский отряд им. Сталина, а другие отряды потеряли мало, потому что на главном направлении были мы, а они прикрывали нас в заслонах.
Утром после наступления вернулись на станцию Кокаревка. Я до того обессилел, что спал прямо на ходу. На Кокаревке мы отдыхали до обеда, а потом пошли в расположение своего отряда на Гуры.
Через два дня меня вызывают в штаб отряда. Михайлов Алексей говорит мне: «Очевидно, опять тебе придется командовать взводом, командира- то ранило». Я говорю: «Нет, не соглашусь ни за что». Прихожу в штаб. Начальник штаба говорит мне:
- Сейчас же отправляйся в штаб бригады, вызывает тебя командир бригады. Выхожу из штаба, навстречу идет командир отряда товарищ Сенченко, говорит мне:
- Сейчас я тебя подвезу до штаба бригады.
97 стр.
И уже через час я заходил в штаб командира бригады.
- Ну, товарищ Григорьев,- говорит мне командир бригады,- придется тебе опять отправиться в Рамасухский лес для связи с агентурой и взять под свою опеку находящихся там больных наших партизан и для руководства там подрывной работой. Группа тебе уже отобрана и ждет тебя, получайте с собой взрывчатые вещества.
Я показываю ему свои худые валенки. Он говорит мне:
- Сейчас идите в сапожную мастерскую и берите там по моему приказу сапоги, какие есть, кому бы они ни предназначались. Я отправился в сапожную мастерскую, мерил несколько сапог, но ни одни мне не подошли, пришлось одеть ботинки.
Из бригады в отряд меня перевезли на лошади, там меня уже дожидалась выделенная мне группа. Люди стали давать мне свои претензии: тот не ел, у другого оружие не по нему, третий разутый, четвертый не может сегодня идти и так далее. Я пошел до комиссара отряда тов. Дурнева и выхлопотал у него разрешение на двойной паек всей группе и замену винтовок на автоматы. Говорил с ним в отношении отмены нашего похода до завтра, он сказал, что не имеет на это права: «Задание вы получили от командира бригады».
99 стр.
Тогда я позвонил командиру бригады, он согласился со мной отложить поход на завтрашний день. На другой день, накормив группу, в пять часов вечера отправились к месту форсирования реки Десны. Место, где мы решили форсировать, - это между Верхними Новоселками и Дольском. Берег здесь очень крутой, и немцы надеялись, что мы здесь не пройдем и не несли здесь никакого дежурства. Здесь мы можем спокойно форсировать Десну. Когда я уходил из Брянского леса в Рамасухский лес, то мой товарищ по службе Бурин Сергей, Михайлов Алексей обещались прийти ко мне в Рамасуху обязательно, да и многие из нашего отряда просились со мной, лишь бы уйти из голодного Брянского леса. Они знали, что со мной не пропадешь, так в отряде и говорили: «С Григорьевым не пропадешь и голодать не будешь». И вскоре ко мне в Рамасуху стали прибывать диверсионные группы не только нашего партизанского отряда, но и других партизанских отрядов нашей бригады. Все являлись ко мне, прося принять их под свое командование. И так привел ко мне свою группу Клопов Ж., Гергей П., Бурин С., Сенченко, Милютин. Все это командиры диверсионных групп нашего отряда им. Сталина, а вскоре ко мне присоединились другие группы партизанских отрядов, как-то: группа Глотова партизанского отряда им. Маленкова, а также и группы отрядов Кутузова, Орджоникидзе, Ленина, Невского и другие, так как у нас создался партизанский отряд объединенных групп.